Альманах
Мы будем вечно помнить тех, кто защищал нас от оккупантов 70 лет назад и тех, кто так же защищает сегодня.
Я не освідчуся в коханні
Тобі, бо вже нема часу...
Вже відспівали птАхи ранні
І сонце випило росу.
Вже вистиг чай в моїх долонях...
Ти спиш, а я сиджу, мовчу...
За п'ять хвилин тебе у скроні
Я поцілую і втечу...
Бо хочу в пам'яті до строку
Останню мить цю зберегти,
Тому не рушу сонний спокій,
Який ще трохи маєш ти.
Ще уві сні, мабуть, смакуєш
Любов насичено п'янку,
Та зовсім скоро ти відчуєш
Гірку холодну самоту.
Відчуєш страх, неспокій, втому,
Не будеш мати більше сну...
Але, хіба я винний в тому,
Що йду від тебе на війну?..
Я не казав тобі, кохана,
Що вже сьогодні час настав
Розлуки. Боже! В серці рана,
А я ж іще не воював...
Не плач, мій янголе, благаю,
Коли читатимеш листа.
Повір, я так тебе кохаю,
Що зараз є одна мета –
Живим лишитися для того,
Щоб повернутися сюди,
І серце зранене з порогу
Тобі віддати назавжди.
Нарешті, я відкрию душу,
Скажу усе, про що мовчав.
Прости... Чекай... Іду, бо мушу.
Спливли хвилини... Час настав.
P. S.
Але, на жаль, не повернувся
Той, хто загинув без вини.
Усе життя моя бабуся
Чекала дідуся з війни...
Родные журавли, среди сожженья
уже не находившие тепла,
взметнулись прочь от грусти отражений,
разбив озер холодных зеркала.
Летели, задевая солнца струны.
Кого-то кто-то будто окликал.
Душа озер вздымала в небо сурмы
наполненного эхом тростника.
И птицы измеряли вновь бездонность,
роняя меру легкости с крыла.
На миг зависли над бессонным домом,
где девушка усталая ждала.
Ждала того, кого звала любимым.
Ждала у окончаний всех дорог.
Но скорбь не пронеслась на крыльях мимо.
Явилась вдруг среди жестоких строк:
прочерчено свинцом смертельным имя.
На до и после был расколот миг.
Осколок в небо впился птичьим клином.
Излом, а может правда двух прямых.
И девушка взвила́сь бы за любимым,
но не смогла ту землю оттолкнуть,
которую любил он очень сильно.
Осталась, не надеясь на весну.
Вернулись журавли в наш край иконный,
тревожа гладь молящих небо глаз,
курлыча снова над знакомым домом
той девушки, которая ждала.
Ждала того, за чью улыбку, слово
простила бы слепые небеса.
Ей небо будто стало ближе снова
в родившегося мальчика глазах.
Прошли года. Тот мальчик стал мне дедом, —
рассказывал молоденький солдат.
Погиб мой прадед на границе где-то.
О сыне не узнал. Война — беда.
Теперь с женой вот ждем рожденья сына.
Иду, как прадед, сквозь огонь атак.
Хочу домой вернуться очень сильно.
Увидеть сына надо мне... Вот так.
Славяне верят, что убитых души
с полей войны уносят журавли
в простые песни о святом и нужном,
для павших землю пухом устелив.
А души тех, кто хочет здесь родиться -
на этой жесткой от огня земле -
весной, увидев свет на наших лицах,
летят к нам в стаях верных журавлей.
Девятое мая. Казалось бы, праздник Победы...
Но сколь же высокой была у победы цена!
Вокруг ветерана притихнут опять непоседы,
стремясь разглядеть все медали, значки, ордена...
Да, знаю, конечно же, деды у всех воевали.
И семьдесят лет вспоминает народ боль войны.
Спустя поколенья, подумать могли мы едва ли,
что ждать было нужно от «брата» удар со спины.
Что дикие замыслы вспыхнут огнём в одночасье
в кремлёвских умах, затуманенных «русской весной»...
Что вновь доведётся бороться за мирное счастье
и право своё называться свободной страной.
За волны полей золотисто-душистого хлеба,
янтарную кромку мечтательно-тихой зари,
за это седое, в прозрачную крапинку, небо,
за древнюю землю, что вечно делили цари.
Страницы истории! Сколько всего вы вместили!..
Опять повторилось, что было не раз в старину.
…Простить тяжело.
Дай-то Бог, чтоб хоть внуки простили
непрошенных «братьев», затеявших эту войну.
Я вижу – брат поднёс к щеке ружьё,
я вижу как зрачок, сужаясь, замер,
и кровь, вбирая хлад сердечных камер,
остановилась… Взмыло вороньё,
как только выстрел вычеркнул меня
из списка претендующих на счастье,
а Бог остался крайне безучастен,
моим мольбам как водится не вняв.
Курлычущему клину есть резон
слегка замедлить лёт над чёрным садом,
чтоб предложить мне высшую награду,
и потянуть с собой за горизонт,
и где-то в неразведанной тиши,
на фоне непорочного рассвета,
курлыкать песнь, что мною не допета,
расплёскивая вдоль её и вширь…
И, может быть, сложив с плеча ружьё,
окстится брат мой, рухнув на колени,
и взмолится грядущим поколениям,
что больше брата в жизни не убьёт.
А клин, ну что ж, пускай летит туда,
где зло над почерневшим полем рыщет,
и в небо поднимает пепелища,
стирая с карты мира города.
Пускай клокочет в глотках резонанс,
пускай глашатай смерти онемеет,
и в клин руинам, может быть, посмеет
взойти цветок, даря заблудшим шанс…
Семидесятая победная Весна
Быть перестала праздником Победы.
Нам суть Победы больше не ясна
И трафаретами вдруг стали заповеты.
Гвардейской ленте выдан приговор.
Её Георгиевской сделали с цинизмом.
И колорадский безголовый вор
Запачкал тех, кто отдал свои жизни.
Шесть долгих лет когда-то шла война.
А если честно, сто, почти что, вышло.
Такие странные сегодня ордена.
Про победителей, пока еще, не слышно.
Фронт Белорусский утопал в крови.
И Крымский, и Карельский, и Кавказский.
А Прибалтийских было целых три.
УкрАинский все знают без подсказки.
А русский развернули погодя.
Десятки лет спустя после Победы.
И ветераны, в небо уходя,
Выклянчивают русские обеды.
Тут побеждённых что-то не видать.
Событий ход надежно исковеркан.
Былая Родина давно уже не мать.
Не вынесла советскую проверку.
Война безостановочно идет.
А, что ж Победа и любовь к отчизне?
Да, если б знать, что будет наперёд,
Что принесут оборванные жизни.
И, если даже, столько лет спустя,
Убийцу прославляют, как героя…
Клин журавлиный, в небо уходя,
На Землю возвращается порою.
Средь реликвий, как миг - отпечаток,
В пыльном старом альбоме веков,
Сохранился листочка остаток
С пожелтевшими фразами слов.
В треугольнике строчек – эпоха,
Опаленная жаром войны.
И как подпись последнего вздоха
Росчерк пули с другой стороны.
Среди строк вдруг я ясно увидел
Трехнакатовый мрак блиндажа.
А свечу будто кто-то обидел
На плече канделябра-ножа.
За минуту до артподготовки,
Проложившей в бессмертие путь,
На прикладе солдатской винтовки
Написал на листке – «Не забудь!»
«Не волнуйся. Тут все, как обычно.
Обещаю вернуться. Люблю!
Я надеюсь – все будет отлично.
И мы встретим Победы зарю.»
Сколько лет и в жару и в ненастье
Бой за жизнь и свободу страны.
И с одной стороны - наше счастье,
Росчерк пули с другой стороны.
Память рану опять открывает -
Как осколочным взрывом войны
Треугольное эхо взрывает
Обелиски с другой стороны…
И уж 70 лет ожидает
Сердце жаркое у матерей.
Криком память войны оплавляет
Треугольником ключ журавлей
Ворог ударив в спину
Тодi, як живий ледь-ледь,
Ти саме вiдновлював сили,
Ворог ударив на смерть…
Та рано йому святкувати
Свою перемогу в бою,
Бо рiдна земля, наче мати,
Дає тобi силу свою…
Ту силу, що довго ховала
В глибинах прадавнiх часiв,
Якою не раз рятувала
Весь свiт вiд його ворогiв.
Стяг неба i сонця, як доля
Землi i народу буття,
Пiд ним перемога лиш – воля,
Безмежна, як вiчне життя…
Ї Ї лиш душа твоя прагне
Й здобуде, як треба, в бою,
Бо ти народився не марно
У жовто-блакитнiм краю…
Сквозь туманность тревоги
и серость дождей
Луч надежды стремится упрямо:
Мне бы вывести взвод
из огня поскорее,
Где дымятся воронки и ямы.
Я тебе обещал,
что однажды вернусь,
На порог твой в тени винограда,
Но зомбирует чёрт
оголтелую Русь -
Пашут землю неистовым градом.
Зря затеяли вы
наши души топтать,
Будем гнать обнаглевших взашей...
Вот бежит на рожон
пресловутая рать -
Дайте ей прикурить с калашей!
Наши деды, отцы
пили с фляги одной,
Дым глотая с одной папиросы,
И в окопах сражаясь
с фашистской ордой
Миф развеяли - план Барбаросса!
Неужели теперь
к нам вернулась беда?
Вы себе сотворили кумира...
Видно пямять
отшибло у вас навсегда,
И уже не вернуть её с миром.
Лавры общей победы
одел себе тать,
Гены варвара рвутся наружу...
Разве вправе за нас
вы хоть что-то решать,
Если мир на земле вам не нужен?
Вы идете сейчас,
нас пугая войной,
За собой оставляя руины.
Нет терпения больше,
мы приняли бой -
Дай свободу, Господь, Украине!
Ниспошли благодать,
если все же воскрес,
В наши реки, луга и долины,
Где цветущей весной,
в синей дали небес,
Возвращается клин журавлиный!
Не клином журавлиным,
Но клинком по сердцу резанул продажный выстрел!
И боль каким-то бешеным витком взорвала мир и усыпила жизни.
Моя земля непрошенной войной накормлена и досыта, и вволю…
И плачется недопитой виной, и шепчется нерозданной любовью:
«Сыны мои, мужи небесных сил, ушедшие за грань прозрачной зыби,
Простите юность вырытых могил.»
И шепотом: «Небесные, простите…
Расправьте клином журавлиный «стяг», багровость свода озаряя светом.
Мы победим!»
И в небо долгий взгляд…
Мы, скованные праведным обетом,
Несём в себе безудержную мощь, а значит, одолеем вражью силу!
Гремит земля.
И яростная дрожь разверзнет землю и врагов - в могилу,
До самой сатанинской глубины повергнет всех, кто посягал на волю!
И песню закурлычат журавли…
И мир вздохнет невыплаканной болью.
Заціпенів... Погляньте: журавлі!
Пірнаючи у сіре дрантя хмари,
Квітневим днем, у вранішній імлі,
Не звідавши страждання на землі,
Птахи вертались у життя примарне -
У рідний дім. А ми, четвертий рік
Сорокап'ятку, стомлену від бою -
Тяжкий, але надійний оберіг -
На захід, оминувши свій поріг,
Крізь жар війни, щодня везем з собою.
Кру-кру, кру-кру, - величнії птахи
Наспівують пронизливо, чудово
Весняний гімн, долаючи страхи
І нам здається, ніби крізь віки,
Бринить непереможна рідна мова.
Пустун і шибеник, квітневий дощ,
Навряд чи змиє посмішку з обличчя -
Удруге перетнувши закордон
Ми у фільварок увійшли гуртом,
Щоб за годину виспатись, зазвичай...
... і раптом град... шалений! Вибух, дим -
Палає хата. Зліва - дві тополі...
Одвічний бій, - опліч стоять діди:
Країну врятували від біди -
Онукам, нам, відстоювати волю...
Кру-кру, кру-кру, - у небі журавлі:
Тривожна пісня з ранку серце крає,
Бентежить душу. Сотні поколінь
Виборювали щастя на землі -
Чи зможем ми її назвати раєм?!....
Они не роботы, отлитые из стали,
И так же больно им, и так же тяжело,
Когда палят без передышки, беспрестанно,
Когда задето лёгкое, в крови плечо.
У них приказ – стоять и до конца держаться,
Аэропорт – наш стратегический объект.
Прострелены все стены, не хватает раций,
Воды осталось мало, и подмоги нет.
Хватило силы духа, выдержки и воли,
За эту силу и выносливость в бою
Стал Киборгом бесстрашный, украинский Воин,
Непобедимым стал, хоть отдал жизнь свою.
Враги травили газом, подобравшись ближе,
Взорвали толстую, бетонную плиту.
Под страшными завалами никто не выжил, –
Погибли воины на боевом посту.
Они взметнулись в небо клином журавлиным,
Навстречу новым, неизведанным мирам.
Курлычут грустно птицы вереницей длинной,
Привет сердечный посылая матерям.
Мы будем помнить поименно всех героев:
Распятых, без вести пропавших, и живых.
Тот, кто войну опять затеял, всеми проклят,
Не будет счастья на страданиях людских.
Ще з раннього дитинства пам'ятаю,
Як кущ бузка розквiтне у саду.
I, як зозуля закуэ у гаю,
То я з батьками на парад iду.
Старенькi сивочолi ветерани ,
Iз квiтами шеренгами iдуть,
Ще зовсiм свiжi iх старечi рани
I ще не скоро, мабуть заживуть.
Вони обороняли всю Вiтчизну,
Пiд свистом куль i танками були,
Не дали нас захопити фашизму,
Не дали побувати у ярмi.
I знову, як весна прийшла розквiтла,
Краiна запалала у вогнi.
I знову почалась запекла битва
I очi в матерiв сумнi- сумнi .
Ростила мати сина, доглядала ,
Як вирiс вiддаэ його вiйнi,
До себе все тулила, пригортала ,
Довгенько, ще сидiла у вiкнi.
Зосталася матуся самотою
I телефон не випускаэ з рук .
Синочок вже готуэться до бою,
Над хатою кружляэ сумно крук.
I разом iз сьозами, криком мами
Кричить i плаче Украiна вся.
Прощаэться вона навiк з синами,
Розтоптана ii уся краса.
Донбас перетворився на руiну,
Сльозами й кров'ю скроплена земля.
Я вiрю вiдбудуэм ми краiну
Нехай лише закiнчиться вiйна.
Подивись у холодні зіниці війни.
Що у них? Як побачиш- повік не забудеш.
Це безвиході сум, мов наліт сивини.
Це за рідними смуток, мов рана у грудях.
Це з товариша смертю відкритий секрет,
Що безсмертя скінчилось. Його вже не буде.
Шлях до Бога, позначений в зблисках ракет...
І стежина під ними... стежина в нікуди.
Що ти пишеш, коли ти цього не пізнав?
Не вдихав гнІйних ран той тампоновий смуток.
Ти в медроті в палатці сирій не лежав,
Усіма, навіть Богом самим позабутий.
Ні. Війна- це не вірш про веселе життя.
Хоч воно й не без того. І Чарз*... І горілка...
І наказ... За наказом ти втратиш життя.
Чи відкупишся іншим. Війна ж бо оскільки...
Це печаль. Бо не знаєш ти долю свою.
І не скоро вертатись на отчі пороги...
І з губи, що її закусив у бою,
Смак солоний стікає. Твій смак перемоги.
Я иду по полям среди спелой пшеницы,
Утопаю в лугах среди запаха трав,
Только слышу раскаты. Воронок глазницы
Рассекают меня, словно вечности сплав.
Блиндажи далеко, где окопы уходят.
Разгорается бой, поднимается пыль...
Человеческих тел там кровавая помесь,
Что несет по степи обгоревший ковыль.
Так строчит пулемет, что гашетка сгорает
От напряга ресниц в безысходности дня, - ?
Где кровавым огнем пепел медленно тает,
Уходящие ввысь эти сгустки огня.
Разорвавшихся мин добивают осколки,
Там один за одним улетел батальон.
Для саперов всегда исключительно долгим
День проходит в глазах кровожадных ворон.
Там салюты Побед прозвучат над землею,
Обелисками душ засевают поля.
Тихо стонет земля у меня под ногою,
И рожают поля здесь наверно не зря...
Почем в Украине былинный «русский мир»?
Почем сделать из Донбасса решето из дыр?
Сколько стоит терроризм импортом с России?
Чего стоит слово Путина - русского «мессии»?
Сколько стоит удар в спину от «брата» и соседа?
Сколько стоит над свободой и правдой победа?
Сколько, что б отречься от своих корней и рода?
Сколько стоит рвать страну, слыть палачом народа?
Сколько денег стоит брата натравить на брата?
Сколько может стоить горе, от потерь утрата?
Сколько стоят реки крови, слезы вдов, стариков, детей?
Сколько стоит дотла спалить город, расстрелять людей?
В какую цену совесть, радость от цепей сатрапа?
За осознанный призыв к войне, какова же плата?
За сколько на родину плюнуть, за какую плату?
И кто начисляет убийцам, предателям зарплату?
Сколько стоят слезы сирот, вдовам похоронка?
Сколько стоит вместо дома во дворе воронка?
Как утешить мать-отца, что не дождались сына?
Погиб на необъявленной войне, разорвала мина!
Точку веду в вышине, очи рады,
Форма меняется, быстро растёт;
Стае, наверно, встречались преграды,
Сверхосторожен фигурный полёт.
Светлое небо разрезано клином,
Серое с чёрным над синей рекой...
О построеньи таком журавлином
В детстве поведал дедуля с клюкой.
Помню, вещал с хрипотцою о птицах,
О вероломной и долгой войне!
Фото в дрожащих руках... Лица, лица...
Бо'льшая часть не дошла к той весне...
Сороковые... С оружием руки,
Пули, косящие слепо тела.
Дрались бойцы с убеждением: внуки
Смело продолжат благие дела.
Горько признать, кто-то вырос подонком...
... Облик людской со звериным нутром;
Видел ведь каждый героев ребёнком,
Речи их слышал: "За павших живём..."
Меч хладнокровно направлен на брата!
Попрана память, растоптан завет.
Птичьи глашатаи нам до заката
Звонко курлычут на бойню запрет.
Сияла, цвела, щебетала весна.
В донецких степях грохотала война.
Гвардейцу во вражьем кольце батарей
Надежда шептала: Не дрейфь! Не робей!
Он ждал подкрепленья. Под шквальным огнем
врос в землю гвардеец в окопе своем.
Но медлил с подмогой штабной генерал –
стратег интервью репортерам давал…
Всех, кто оказался в горниле «котла»,
российские «Грады» спалили дотла.
Подобно Гекубе, от горя утрат
рыдала Надежда над прахом солдат...
Мне кажется, что парни из России
Лишь для того рождаются на свет,
Чтоб нужном возрасте пойти в солдаты
И где -то умереть в расцвете лет
И снова, снова ваши парни гибнут.
Войну конфликт меняет и опять.
Ведь вы в России издавна привыкли
По почте похоронки получать.
Зачем скажите русским это надо
Зачем Корея и Афганистан?
Зачем Чечня, зачем вам Украина?
Зачем вас Бог войною наказал?
Ведь есть у вас просторы и раздолья,
Ведь есть в вас реки, горы и моря.
Так почему свою не пашем землю,
И так угрюмы ваши города?
Так почему не можете жить вмире,
Растить детишек, сеять и пахать?
Так почему все ваши поколенья
Должны за что-то где-то воевать?
И снова ваши парни будут гибнуть
Вас снова будут люди проклинать,
Пока цари,генсеки президенты
Не перестанут войны начинать!
Рассвет будила "Рио-Рита",
Прохладный мартовский рассвет -
Худющий, сумерками битый,
Как пулями мой юный дед.
Кусочек голубого неба,
Сквозь форточку в полуподвал
Упал, как мотылёк, нелепо,
На край подушки, в головах -
Прямёхонько у той воронки
Измятой, как декабрьский снег,
Куда сквозь сон: "В атаку!" - громко
Кричал и падал человек:
Он воевал... Ещё не скоро
Отпустит страшная война,
А за порогом вырос город
И мы с тобою, и страна.
Он воевал за мир и дружбу,
За Киев, Гомель и Москву,
А нынче чёрный ворон кружит,
Печаль наводит и тоску:
Не басурманин, брат на брата,
Исподтишка готовил меч -
Заветы старого солдата
В душе теряя и уме...
Простите, павшие до срока
И вы, ушедшие весной
За сыновей — глупцов жестоких,
Не наигравшихся войной...
Рассвет будила "Рио-Рита",
Прохладный мартовский рассвет...
Разве было дано нам предвидеть,
Что сосед к нам ворвётся с мечом,
Что мы будем его ненавидеть-
Он в глазах наших стал палачом.
Сколько жизней невинных забрала
Распроклятая эта война,
Только ей было этого мало,
На кону у неё- вся страна.
Тебе было всего девятнадцать,
Когда ты принял первый свой бой
И просил даже не сомневаться,
Что живым возвратишься домой.
Ты погиб в тот же день, на рассвете
В беспощадном, неравном бою.
Здесь своё ты бессмертие встретил,
Жизнь отдал за Отчизну свою!
Где то рядом взрывались снаряды
И стонала от боли земля.
Всё готов был отдать , если надо,
Только бы Украина жила!
Привет, фашистская Россия.
Послушай, путинская Русь.
В своей стране я не мессия,
Но и Иуды не боюсь.
Ко мне пришла ты с автоматом,
Закрыв чулком свое лицо.
Ты говоришь со мною матом,
Наполнив каждый звук свинцом.
Мои поля взрыхляя танком,
Ты сеешь мины вместо ржи,
Надев солдатские портянки,
Насквозь промокшие во лжи.
Да разве думал в сорок пятом
Мой дед, уставший от войны,
Что тот, кто был когда-то братом,
Сегодня враг моей страны.
Привет, фашистская Россия.
Зачем тебе моя страна?
У Путина - шизофрения!
Но ты же… Ты же… Не больна?!
Подливая в огонь разобщений
безнаказанность силы разврата.
Под волною нацистских гонений,
вседозволенность, власть прокурата.
Кто-то думает - мы всё забудем,
скинем мысленно тяжкие грузы,
с возмущением время осудим,
и предательски, выманим узы.
Над могилами «горькую» примем,
и помянем погибших Героев…
По-плебейски, проклятия снимем,
принимая убийства, разбои.
Зарастут эшафоты бурьяном,
преступления спрячет землица.
Неужели простим россиянам,
и обнимем презренных убийц.
Стране хаоса - веры не будет,
пусть удавятся в собственном тлене.
В поколениях время осудит -
нет прощения им, на колени!
На волне переката столетий -
словно мощное в море цунами,
мы страны своей гордые дети -
Украину прославим сынами.
Країна наша бачила чимало
Сумних, важких, знедолених часів
Та кожен раз із пекла повставала
І гартувала в бій своїх синів.
Гуляла наша слава у Карпатах
І плавала на Чайці по морях
Щоб відродилась вольная держава
У сильних та проворних козаках.
Ми духом, тілом, й волею незламні
Захистимо свій дім та матерів
Покажемо, що родом ми з Майдану
Нащадки Запорізьких козаків.
У боротьбі ми будем не самотні
За нами Січ і Січові стрільці,
Геройськая Небесна наша сотня
З блакитно-жовтим стягом у руці.
Клянемось нашій неньці - Україні
Готові дати відсіч й зберегти!
Ми – гвардія та сила Батьківщини!
ЇЇ оплот і вірнії сини!
спалахують думки - тривоги дiти,
останнiм часом всi чомусь до ночi,
а я не знаю де ся притулити,
аби не чути мову неспiвочу.
вона ворожа стала, хоч i рiдна,
й нiчого з цим я вдiяти не здатна,
тому що нею вiддають огиднi,
страшнi накази вiд рашиста-ката.
перевертнi, вовки в овечій шкiрi
заполонили мирнеє мiстечко.
не голуби злiтають в синiй вирiй,
а гедзi чорнi з пiстолета "стечкiн".
здається, час iде зворотнiм шляхом:
рiк "сорок третiй" - історичне коло,
блищить на сонцi у фашиста бляха,
а дiточки жахаються навколо :
- ой, мамо, мамо, бачиш, он-де нiмцi!
- ходи до мене, їм до тебе - дзуськи!
- ой, мамо, тата нашого... у рiчцi...
та тiльки, то не нiмцi, мамо, - руськi.
Не видно в небе вертолёта,
ушедшего в ночную мглу
туда, где лают миномёты,
где парни гибнут за страну.
Уже рассвет вот-вот настанет,
уже проснулся птичий хор...
Надежда постепенно тает,
хоть верится мне до сих пор,
что прилетит, не разобьётся,
и не собьют его враги,
лишь радостью душа зальётся,
ведь те ребята -киборги...
Воочию не знал войну,
где пал без вести мой отец,
да ощущал, как все, беду,
когда хотелось что-то съесть.
Там был фашист, а здесь-то свой,
во мне ведь льётся та же кровь;
ворвавшись в дом, как смерть с косой,
солдат российский крушит кров...
Вдруг слышу рокот вертолёта.
Живой мой сын! Но там - война,
там насмерть бьются патриоты,
там - фронтовая полоса.
/...указом Советского правительства за антисоветскую пропаганду и агитацию ,
лишить советского гражданства и выслать из СССР.../ (из газет)
Мы любили тебя.
Ведь под небом огромным и чистым
Расстилалась земля ,
Та , что Родиной нашей была
В бой отцы уходили:
"Считайте меня коммунистом!"
Только где эта вера?
Исчезла.
Сгорела дотла.
Мы гордились тобою ,
Но только ...
Немного устали
Верить в то, что восходы
У нашей страны
Розовей
Не убитых войной,
В лагерях замордовывал
Сталин,
А сатрапы его -
Изгоняли твоих сыновей
Наказанье любви!
Не исчислить её ,
Не измерить
Наши слёзы всегда -
Не слышны, незаметны, горьки
На чужих карнавалах
Весёлых канад и америк
Плачут дети твои .
Навсегда, насовсем
Штрафники
Кто придумал её -
Эту лживую злую
"Былину"
Что, казнённый тобою ,
Предательством вдруг согрешил?
И твой сын побежал
За обещанным долларом длинным
И в богатстве живёт,
Без тебя,
Без себя,
Без души?
Знай!
В чужой стороне ,
Где за Слово -
Ни пытки , ни зоны
Где уже не убьют,
Потому, что в Отчизну
Влюблён
Умирает в полях,
В небоскрёбных полях
" под Гудзоном"
Не нарушив присяги,
Твой верный
Штрафной батальон.
Администрация сердечно благодарит Ирину Омельницкую и Бигарка за организацию конкурса и всех авторов, предоставивших стихотворения.
Все изображения взяты из открытых источник.
Музыка Клинта Мессела "Вечный Свет"